Периодически меня накрывает волнами горячей любви. Она физически ощутима, фактурна, ее можно пощупать руками, можно почувствовать, как она обхватывает мягко сердце. То мы идём с моим самым близким и лучшим другом в ресторан на 14 февраля, и нас конечно, конечно - принимают за пару, и мы настроены на одну волну, впрочем, иначе и не бывает. Мы снова знаем лучше любых других людей мира, что творится в семьях друг друга, в головах друг друга. Я пытаюсь отпустить его, но я не уверена, что когда-нибудь смогу; и уж тем более мне не понять, как мы смогли потерять "то, что хранить было, в общем, несложно". Мне хочется верить, что это пройдёт до конца. Что можно быть братом и сестрой, и не думать даже украдкой, что можно однажды проснуться в десятом классе.
В другой день я целую в щеку на прощание коллегу, и меня осеняет. Он таскает мой тяжёлый рюкзак, подставляет локоть на скользкой улице, утыкается в незащищенную шею, обнимая при встрече - порой кажется, что это за гранью фола, и нежность разрывает сердечко, забывающее на секунду, что мы оба женаты. На тысячную долю секунды. Ради игры, ради воспоминаний, что можно в принципе быть фейерверочно влюблённой. Ради почтальона, который звонит как минимум дважды.
Потом я сижу на уроке в кружке своих детей, которые уже только наполовину мои ученики, в некотором смысле давно мои учителя, и голубоглазый мальчик, так непримиримо похожий на мою выпускную Любовь, рассказывает что-то, и мы заливаемся смехом, и я почти-почти вижу золотые нити, которые петлями свиваются вокруг наших лодыжек, не давая нам остаться друг без друга, когда закончится этот год, эти три года, это прекрасное время, когда я снова была шестнадцатилетней, потому что имела право быть среди них. И совсем не важно, что есть другая любовь. Меня две, три, меня десять - мне много разных лет, и разных судеб, и моего разума - и моих чувств - хватит на всех этих прекрасных и чудесных людей.
В другой день я целую в щеку на прощание коллегу, и меня осеняет. Он таскает мой тяжёлый рюкзак, подставляет локоть на скользкой улице, утыкается в незащищенную шею, обнимая при встрече - порой кажется, что это за гранью фола, и нежность разрывает сердечко, забывающее на секунду, что мы оба женаты. На тысячную долю секунды. Ради игры, ради воспоминаний, что можно в принципе быть фейерверочно влюблённой. Ради почтальона, который звонит как минимум дважды.
Потом я сижу на уроке в кружке своих детей, которые уже только наполовину мои ученики, в некотором смысле давно мои учителя, и голубоглазый мальчик, так непримиримо похожий на мою выпускную Любовь, рассказывает что-то, и мы заливаемся смехом, и я почти-почти вижу золотые нити, которые петлями свиваются вокруг наших лодыжек, не давая нам остаться друг без друга, когда закончится этот год, эти три года, это прекрасное время, когда я снова была шестнадцатилетней, потому что имела право быть среди них. И совсем не важно, что есть другая любовь. Меня две, три, меня десять - мне много разных лет, и разных судеб, и моего разума - и моих чувств - хватит на всех этих прекрасных и чудесных людей.
